Помним, скорбим, не допустим вновь

11:23, 31 августа 2018

Третьего сентября Россия отмечает День солидарности в борьбе с терроризмом

Дата напоминает нам о трагических событиях, случившихся с 1 по 3 сентября 2004 года в  школе города Беслана. Во время линейки, посвящённой началу учебного года, школьники и учителя были захвачены в заложники бандой террористов. В результате беспрецедентного по своей жестокости преступления погибли более 300 человек. В основном это были женщины и дети.

Жители области вместе со всей Россией отдадут в этот день дань памяти тысячам своих соотечественников, погибших от рук террористов в Беслане и Буденновске, при взрывах жилых домов в Москве, Буйнакске и Волгодонске, в санкт-петербургском метро и волгоградском троллейбусе, а также во время других терактов.

В нашем регионе проживает немало людей, на собственном опыте познавших звериную суть терроризма. Магомед Султанханов, например, в 1999 году стал очевидцем защиты от боевиков его родного села в горном Дагестане. А козельчанин Олег Сухацкий во время срочной службы в армии в 1995 году с оружием в руках принимал участие в наведении конституционного порядка на Северном Кавказе.

Накануне памятной даты они поделились воспоминаниями о событиях тех лет и рассказали о своём отношении к терроризму.

Магомед

Сейчас 59-летний Магомед Султанханов живёт и трудится в Жуковском районе. Когда-то он приехал в центральную Россию на заработки, трудился на строительстве в Рязанской и Калужской областях. Хорошего работника заметили, предложили остаться, так он и прикипел к новому месту. Хотя и Дагестан не забывает, регулярно наведываясь в родное село Верхний Дженгутай в Буйнакском районе.  Расположено оно на границе с Чечнёй, по соседству с когда-то печально известными на всю страну ваххабитскими селениями Кадар, Карамахи, Чабанмахи. Именно здесь в 1999 году развернулись бои с отрядами террористов, вторгшихся на территорию Дагестана.

Плечом к плечу с российскими солдатами

Боевые действия велись в непосредственной близости от нас. В Верхнем Дженгутае располагались штаб и подразделения российских войск. Иногда снаряды пролетали прямо над нашими домами. Несколько разорвались на территории села, но, слава богу, никто не пострадал.

Сразу же после начала боевых действий очень многие дагестанские мужчины как гора встали плечом к плечу рядом с российскими солдатами. Наши охотники приходили со своим оружием, охраняли село, чтобы боевики не смогли подойти к нему тайными тропами.

Среди военнослужащих были в основном молодые ребята, не знавшие нашей местности, гор. Им пришлось бы очень тяжело без поддержки местных жителей. Поэтому наши сельчане сопровождали отряды в качестве проводников, чтобы те не попали в ловушку, показывали пути, по которым могла бы беспрепятственно пройти военная техника.

В сельской школе для военных организовали столовую. Каждая семья старалась помочь с продуктами. Учительница Патимат и другие женщины готовили и кормили солдат.

Бои продолжались около трёх месяцев. Лишь после того как этих террористов очень сильно утихомирили, у нас стало спокойно.

Террористы не имеют отношения к исламу

Ещё до нападения ваххабиты пытались и нам навязать свои убеждения. В мечетях, местах, где собираются мужчины, они постоянно затевали разговоры и вели свою пропаганду. Убеждали людей в том, что только их учение – это истинный ислам. Когда люди, хорошо знающие Коран, опровергали их, они разворачивались и уходили, но потом возвращались снова и снова.

Слава богу, в нашем селе у ваххабитов практически не было сторонников. Более того, как только мы узнавали, что кто-то из знакомых связывался с ними, переставали его воспринимать и даже не пускали в наши дома. Как можно относиться к ним иначе, если они готовы стрелять в своих родных, братьев по вере и прочих людей? Нигде в исламе не сказано о том, чтобы правоверные мусульмане совершали террористические акты, убивали своих соотечественников.

Тем более  что сторонники ИГИЛа (запрещённая в Российской Федерации террористическая организация. – Прим. авт.), а до этого ваххабиты убивают не только русских и христиан, но и своих единоверцев. Когда они взорвали жилой дом в Буйнакске или метро в Москве, среди пострадавших были и мусульмане. Они говорят о борьбе за веру, а делают всё наоборот. Поэтому и отношение подавляющего большинства людей к ним резко отрицательное.

Мусульман в России никто не ущемляет

Обычно люди берутся за оружие, когда их кто-то серьёзно ущемляет. Но мы не чувствуем в нашей стране никакого давления. Совсем недавно в России прошёл священный для всех мусульман праздник – Курбан-Байрам. Я в этот день был в подмосковном Троицке. Видели бы вы, сколько там собралось народу! Полиция очень помогла – ограничила движение автотранспорта так, чтобы люди могли спокойно прийти в мечеть и помолиться. Когда к нам такое отношение, с какой стати мы должны быть против России?

Наша страна никогда ничего плохого мне не делала. Я родился в Советском Союзе, вырос здесь, мне в России очень комфортно. У меня 14 внуков. Мой сын служит в Российской армии, недавно вернулся из трёхмесячной командировки в Сирию. Я горжусь тем, что он воевал там с террористами и защищал интересы нашей страны.

Как можно относиться к террористам, которые прикрывают свои преступные действия исламом? И мои односельчане, и основная масса населения Дагестана относятся к ним очень отрицательно. Потому что боевики, во-первых, очерняют нашу республику, а во-вторых - очерняют нашу религию. Все, что у нас есть самое святое, они пачкают своими словами и делами.

К экстремистам и радикалам нужен жёсткий подход

Чтобы больше никогда не допускать трагических событий, как в Беслане, мне кажется, необходимо занять более жёсткую позицию по отношению ко всяким радикальным и экстремистским течениям. Причём заниматься этим должна не только власть, но и религиозные руководители.

Хороший пример - Чечня, где власть сумела навести порядок. У нас в Дагестане благодаря своевременному вмешательству Российской армии удалось избежать большой войны и все ограничилось только кадарской зоной.

Сейчас в Верхнем Дженгутае уже никто не пытается заниматься пропагандой ваххабитских учений. Местные жители слишком хорошо помнят и объясняют своим детям, к каким трагическим последствиям это может привести.

Олег

Козельчанин Олег Сухацкий не любит вспоминать времена своей службы в Чечне. Слишком много тяжёлых эпизодов прошло перед глазами тогда ещё совсем молодого парня во время первой чеченской кампании, слишком много потерь пришлось ему пережить. После окончания учебки в Коврове он попал в мотострелковый полк, расположенный под Нижним Новгородом, откуда в 1995 году был на полгода направлен в боевую командировку на Северный Кавказ.

Вернувшись домой, Олег Викторович продолжил службу в Козельской ракетной дивизии. Начинал прапорщиком, потом заочно получил высшее образование и стал офицером. Сейчас капитан Сухацкий руководит отделением.

Мы защищали свою землю

Ехали мы в Чечню с противоречивыми чувствами. Конечно, нам сообщили, куда направляемся. До этого целенаправленно готовили к боевым действиям: проводили стрельбы, метали гранаты. В учебку специально приезжал капитан, который занимался с бойцами. Он не только рассказывал, с кем и чем нам придётся столкнуться в Чечне, но и показывал, как правильнее обращаться с оружием, давал советы и рекомендации, которые помогают в бою.

До Моздока летели на самолёте, а оттуда нас «вертушками» забросили в полк. Часть находилась в горной местности на берегу реки Аргун, за которой стояло село Шатой. Мы сопровождали колонны в Аргунском ущелье, освобождали от боевиков Шатой, Комсомольское и другие сёла.

Я был обычным солдатом-срочником, и в планы командования меня не посвящали. Перед нами ставили конкретные задачи: блокировать населённый пункт и зачистить его от террористов. Мирное население пряталось в своих домах, а бандиты обстреливали нас. Боевиков было много, они ожесточённо сопротивлялись, когда мы заходили в сёла. Мы отвечали и постепенно, двор за двором, вытесняли их или уничтожали.

Поначалу было страшно, потом привыкаешь. Мы понимали, что воюем за правое дело: защищаем свою землю, освобождаем часть России от террористов.

У террористов нет идеологии, их интересуют деньги

Мирное население Чечни не хотело войны. Это были  такие же простые работяги, как мы, которые занимались сельским хозяйством и трудились на своих участках. К солдатам-срочникам они относились спокойно. Когда местные жители зачем-то приходили к нам, мы нормально общались. 

Другое дело – боевики. В составе незаконных вооруженных формирований были в основном наёмники. Ребята из разведки, которая занималась захваченными в плен террористами, рассказывали, что среди них много иностранцев: из арабских стран, Украины, был даже один чернокожий.

У террористов в Чечне не было никакой идеологии – только нажива. Это наёмники, которые воевали за деньги. Им было всё равно, кого убивать, лишь бы вовремя платили.

Во время боя многие из них принимали наркотики. Их окружают, предлагают сложить оружие и сдаться, а они все обкуренные, отстреливаются до последнего.

Все, кто видел войну, хотят мира

Все, кто видел эту войну, прошёл через неё, не хотят больше воевать. Потому что там погибло очень много наших людей. В основном это были молодые ребята, солдаты, которым едва исполнилось по 19 лет. У нас в части тоже были большие потери. Мой друг Александр из Калужской области, с которым мы вместе начинали службу ещё в учебке, получил ранение и отправился домой.

А что за это время пережили родные и близкие – отдельная история. Я написал домой, куда нас отправили. Тогда не было возможности позвонить по телефону, только письма, да и те отправляли от случая к случаю. Поэтому дома сильно переживали, часто плакали. К счастью, вернулся живым и здоровым, а во многие другие семьи пришло большое горе.

Это не должно повториться

Мы должны сделать всё возможное, чтобы террористы больше никогда даже не помышляли вторгнуться на нашу землю. И для этого сейчас делается очень многое. Армия России гораздо лучше готова к боевым действиям, чем двадцать лет назад. Мы располагаем более совершенной военной техникой, подготовка солдат ведётся на качественно ином, более высоком уровне. Боеспособность Вооружённых сил России существенно повысилась, и они готовы выполнить все поставленные задачи.

Наша справка

Слово «террор» происходит от латинского terror - ужас. Буквальный перевод слова «терроризм» - наведение ужаса, устрашение. Согласно словарю Даля: «устрашение смертными казнями, убийствами и всеми ужасами неистовства».

Алексей ГОРЮНОВ.

Фото автора.